Исторические аспекты отечественного уголовного законодательства о мошенничестве

Первое упоминание о мошенничестве в российском законодательстве большинство ученых относят к 1550 г. Именно в этом году Судебник Ивана Грозного в ст. 58 закрепляет следующую норму: «А мошеннику та же казнь, что и татю, а обманщика бити кнутьем». Как видно, законодатель лишь использует понятие мошенничество, не обозначая его как дефиницию.

В дальнейшем ответственность за мошенничество была установлена Соборным уложением 1649 г. Но статья 11 главы XXI этого законодательного акта лишь повторяет положение Судебника, устанавливая ответственность за мошенничество: «...да мошенником чинить тот же указ, что указано чинить татем за первую татьбу (бить кнутом, отрезать левое ухо и посадить в тюрьму на два года)».

Воинские артикулы Петра I вообще не содержали понятия мошенничества. При этом хищения, совершенные путем обмана, квалифицировались как кража.

Впервые законодательное определение мошенничества было сформулировано в Указе Екатерины II от 3 апреля 1871 г. «О суде и наказаниях за воровство разных родов и о заведении рабочих домов во всех губерниях». Согласно п. 5 данного Указа "воровство — мошенничество есть, буде кто на торгу или в ином многолюдстве у кого из кармана что вынет, или обманом, или вымыслом, или внезапно у кого что отъимет, или унесет, или от платья полу отрежет, или позумент спорет, или шапку сорвет, или купя не платя денег, скроется, или обманом, или вымыслом продаст, или отдаст поддельное за настоящее, или весом обвесит, или мерою обмерит, или что подобное обманом или вымыслом себе присвоит ему непринадлежащее, без воли, без согласия того, чье оно«.[1]

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. также относит мошенничество к формам хищения, что подтверждается положениями ст. 1626.

Смена как политической, так и экономической обстановки в России обусловила необходимость принятия новых нормативных актов. Был принят Декрет от 24 ноября 1917 г. «О суде», а впоследствии Декрет ВЦИК Советов Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих депутатов «О суде», который устанавливал, что решение уголовных дел должно проводиться на основе «Уложения о делах уголовных и исправительных 1885 г.» и «Уголовного уложения», но в только в части, не противоречащей декретам ВЦИК и СНК и социалистическому правосознанию. В то же время 30 ноября 1918 г. было принято положение о народном суде РСФСР, где говорилось, что ссылка в приговорах и решениях на законы свергнутых правительств воспрещается.

Другим важным этапом в развитии уголовно-правового понятия мошенничества явилось принятие Уголовного кодекса РСФСР 1960 года. Данный документ устанавливал ответственность за два вида мошенничества: мошенничество против социалистической собственности и мошенничество как преступление против личной собственности граждан.

24 мая 1996 г. Государственной Думой был принят новый Уголовный кодекс (далее «УК 1996 г.»), вступивший в действие 1 января 1997 г. В главе 21 «преступления против собственности» раздела VII УК РФ «Преступления в сфере экономики» предусмотрена уголовная ответственность за мошенничество (ст. 159 УК РФ). Уголовный кодекс РФ 1996 года, поддержав основную идею относительно сути мошенничества, изменил определение понятия этого преступления, особо подчеркнув, что мошенничество — это хищение (а не завладение, как это отмечалось в УК РСФСР 1960 г.) чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием.[2]

Литература:

1. Ильин И.В. Теоретические проблемы существования и развития криминологического понятия экономического мошенничества // Противодействие современной преступности: оценка эффективности уголовной политики и качества уголовного закона: Сборник научных трудов/ Под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н.А. Лопашенко. — Саратов: Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции: Сателлит, 2010. С. 252-256.
2. Ильин И.В. Вопросы совершенствования законодательства в области борьбы с мошенничеством, совершаемым в экономической сфере // Актуальные проблемы юридической науки и практики: Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25-26 марта 2010 г.). — Н. Новгород, 2010. С. 239-245.